Операция `Раскол` - Стюарт Стивен

Новое руководство ЦРУ немедленно разглядело, что, хотя война в Корее занимает главное место на газетных страницах, основные проблемы по-прежнему связаны с Европой. Оно поняло: Корея является прикрытием для сталинских планов в Европе. Даллес, лишь только он переступил порог ЦРУ, сразу же поднял все дела по операции «Раскол». Крайне сложное международное положение требовало срочного решения, и операция «Раскол», которая после гибели Костова в конце 1949 года отошла на второй план, стала единственным имевшимся в наличии средством, которое ЦРУ могло с выгодой использовать.

Не считая, что операция «Раскол» угрожает рикошетировать по самим американцам, не беспокоясь о том, что до сих пор имеется мало признаков назревания предсказанной им народной революции в восточноевропейских странах, Даллес почти ясно видел, что Сталина можно вынудить отсрочить свои планы вторжения, если убедить его в том, что он не может положиться на своих союзников.

Между тем моральное состояние населения Восточной Европы крайне ухудшилось. Производство продукции уменьшалось. Люди выполняли свои повседневные обязанности в состоянии молчаливого недовольства. Ни одно правительство не пользовалось популярностью. Ни один партийный деятель или министр не мог рассчитывать на народную поддержку. С каждым днем перед Сталиным вставало все больше проблем в деле сохранения единого фронта против «империалистов». И Даллес считал своим долгом способствовать увеличению этих трудностей. Более того, Даллес не сомневался, что однажды произойдет взрыв. Руководимые ЦРУ вашингтонские лоббисты уже готовили почву для того, что впоследствии стало известно как поправка Керстена (поправка к закону о вооруженных силах 1952 г.). На территории Германии должны быть созданы, обучены и размещены специальные части, полностью укомплектованные лицами восточноевропейского происхождения: эти части должны были прийти на помощь повстанческим движениям за «железным занавесом», профессионально оказать поддержку восставшим и помочь восстановить демократию после контрреволюции. В ее скором наступлении Даллес был уверен.

То были жаркие дни. Даже несмотря на то, что атомная война все еще представлялась как реальная возможность, несмотря на то, что вторжение русских в Западную Европу казалось вероятным, такие американцы, как Даллес, по-видимому, прониклись новым чувством уверенности: насколько они могли предвидеть, коммунизм будет отвергнут повсюду, где имеется свободный выбор. Там же, где он существует, он может господствовать лишь при помощи тайной полиции.

Но предстояло сделать еще большее. Россия все еще была способна развязать мировую войну, Сталин все еще был способен навлечь на Европу ядерное опустошение. Борьбу с противником следует вести с еще большей энергией. Поэтому план операции «Раскол» следует теперь пересмотреть и продумать все до мелочей: цели должны быть выбраны более тщательно, задача должна быть определена более четко.

Из всех стран Восточной Европы только Чехословакии удалось избежать сталинской ярости в ее полном объеме. А между тем там уже назревало возмущение. Привыкшее к демократии западного типа, чешское население чувствовало себя неуютно в строгих рамках, установленных коммунистическими хозяевами. Если повернуть внимание Сталина в сторону Чехословакии, то у него не будет времени или охоты заниматься авантюрами в других местах. Стоит вывести чехов на улицы для выступления против коммунистических правителей, как за ними последует вся остальная Восточная Европа.

Обосновавшись в своем новом кабинете в Вашингтоне, Аллен Даллес собрал своих людей и спланировал с ними новый этап операции «Раскол»: цель – Чехословакия. То было возвещение очередной кровавой бани.

Клемент Готвальд не был старым человеком, хотя и выглядел таким. Он больше не пил спиртного ради того, чтобы облегчить груз своих высоких обязанностей. Сейчас печать отчаяния лежала на его пристрастии к выпивке: как будто от этого зависело, выживет он или нет. Прежде он был искусным политиком, но ныне его политическое лицо было опошлено культом личности, который он воздвиг вокруг себя в качестве защитной стены, прикрывающей его слабости. Из-за того, что он дал себя убедить в том, что будущее Чехословакии зависит от этого культа, он оказался вовлеченным в такое количество мелких преступлений, что потерял способность отличать справедливость от несправедливости. Короче говоря, президент Чехословакии был выеденным яйцом. Он уже давно забыл, что такое сочувствие, понимание и любовь. Вместо этого его заполнил патологический страх за свою собственную судьбу.

Некогда Клемент Готвальд был значительным человеком. Он происходил из крестьянской семьи в Моравии. В 12-летнем возрасте он был послан к родственникам в Вену, где работал учеником плотника. Во время Первой мировой войны был мобилизован в австро-венгерскую армию, дослужился до чина сержанта и воевал против русских на Карпатском фронте. Позднее он вступил во вновь сформированную чешскую армию, а после демобилизации работал на заводе, где стал цеховым мастером и секретарем местной ячейки социал-демократической партии. После раскола этой партии Готвальд стал одним из основателей коммунистической партии. В 1929 году в возрасте 33 лет он был избран генеральным секретарем и сохранял этот пост до своей смерти. Он был также депутатом чешского парламента.

Та Чехословакия, в которой он начинал политическую карьеру, резко отличалась от Чехословакии, которой он стал править. До войны в Чехословакии была парламентская демократия – единственная в Восточной Европе. Чешский народ пользовался свободой слова, свободой печати и всеми гражданскими правами. В Чехословакии никогда не было внутренней социальной напряженности, которая, казалось, существовала повсюду. Крестьяне обрабатывали собственную землю, не были такими скупыми, как повсюду в Европе. Но для всех было очевидно постепенное уничтожение демократического строя. В 1938 году по единому организму нации был нанесен удар мюнхенским соглашением, демократические парламентские государства – Англия и Франция – просто продали Чехословакию Германии. Мало кто из чехов был готом простить это предательство, но только коммунисты имели место, куда можно было уйти, – Советский Союз. Когда Красная Армия освободила во время войны Прагу, значительное большинство чешского народа ждало от России руководства и защиты. Почему они должны были смотреть в сторону Запада, который так цинично продал их фашистам? Какой толк и демократии, если демократические страны так недостойно обошлись с чехами? В результате во время совершенно свободных выборов в 1946 году коммунисты получили 38% голосов и стали самой сильной партией в чешском парламенте.

В том же году Готвальд стал премьер-министром, а в 1948 году он разрушил гордый демократический строй Чехословацкой Республики с помощью бескровного переворота, который превратил эту страну в коммунистическое государство. Он сделал это не для того, чтобы захватить власть (которую он уже имел как премьер-министр), а потому, что он рассматривал как опасную несбыточную мечту тщеславную идею старых демократических политических деятелей, состоявшую в том, что Чехословакия может стать мостом между Востоком и Западом. Чехословакия, как и любая другая страна в Европе, должна избрать, на чьей стороне она будет находиться. В противном случае она превратится, как это было до войны, в промежуточный пункт для захвата одной из великих держав на пути к развязыванию мировой войны. Готвальд избрал сторону России, убежденный в том, что, поступая так, он обеспечивает независимость своей страны. Опыт политического прошлого убедил многих некоммунистов-чехов в необходимости согласиться с ним.